Еще неизвестно, чей вклад в развитие цивилизации больше — Занусси-старшего, главы одноименного концерна, производящего бытовую технику, или его внука, польско-итальянского кинорежиссёра, сценариста и продюсера Кшиштофа Занусси, автора фильмов «Семейная жизнь», «За стеной», «Иллюминация», «Защитные цвета», «Спираль», «Черное солнце» и «Инородное тело», создателя десятков театральных спектаклей на родине в Польше и за рубежом, лауреата главного приза Венецианского кинофестиваля «Золотой лев» за картину «Год спокойного солнца» и гран-при Московского международного кинофестиваля за «Жизнь, как смертельная болезнь, передающаяся половым путем». Интересно то, что дед никогда не считал профессию своего внука стоящей и был крайне удивлен его успеху у критиков и зрителей. Отношения Кшиштофа с отцом, по-видимому, простыми также назвать нельзя, что нашло отражение в одном из его произведений: «Вы знаете, „Семейная жизнь“ была в некотором роде немного автобиографичной, потому что речь шла об этом социальном происхождении, о таких отношениях с отцом, которые были у меня в жизни, и я не был очень снисходителен к своему главному герою. Я был довольно критичен к нему и не хотел исправлять его, потому что он не прав. На самом деле, это преследует меня, потому что, когда я писал сценарий, была другая концовка, а я изменил ее во время съемок».
Мы все знаем, и мы замечаем это у Чехова и писателей конца девятнадцатого века, что люди не говорят то, что они имеют в виду — они скрывают то, что они имеют в виду, и мы должны догадываться. Если вы хорошо напишете свой диалог, вы догадаетесь, что кто-то что-то скрывает, что гораздо интереснее, чем большинство сериалов, где люди заявляют о своих чувствах.
Я пишу и категорически не согласен со своими персонажами. Они говорят не то, что я хочу, чтобы они сказали, а то, что они должны сказать. Это звучит очень претенциозно, но это таинственный процесс, который в определенные моменты, когда вы пишете сценарий, начинает жить своей собственной независимой жизнью. Это приводит вас к тому, чего вы не ожидали. Вы чувствуете, что если хотите быть верным истории, вы должны следовать этой линии, даже если ваши идеи полностью противоположны.
Я думаю, что кино обладает уникальной способностью показывать течение времени. Когда камера может охватить период в сорок лет, и вы видите, что на самом деле произошло с лицами актеров — как они на самом деле постарели, без необходимости в гриме, — вы видите, что происходит с нами. В литературе это только ссылка, это не чувственно. В кино — это чувственно.
Также было интересно подумать о том, чего мы ожидали, потому что модель повествования, которую мы разработали в Европе, была взята из греческой трагедии — есть кульминация, все решено.
Я помню, мне было семьдесят пять, это было пять лет назад, так что у меня появилась возможность снять фильм к своему юбилею, и я подумал, что должен вернуться к своим старым фильмам.
Вопрос об идеализме очень широк. К востоку от нашей европейской цивилизации, как и на византийском Востоке, существует больше конфликтов с материальным миром. Они склонны утверждать, что честная жизнь практически невозможна, если вы не нищий перед монастырем.
Посмотрите на Достоевского, что происходит с князем Мышкиным в «Идиоте», и посмотрите на других персонажей великой литературы в России: никогда святой не бывает победителем, он должен быть неудачником. Идеализм нереален.
С нашим римским, латинским, средиземноморским духом мы все еще верим, что можем немного улучшить этот мир, но мы должны признать необходимость компромисса.
Некоторые из моих коллег в конечном итоге были исключены из профессии. Я всегда помню, что с ними случилось, они были настолько непримиримыми, что их просто устранили.
Репрессивная система не делает собак лучше, они лучше защищают вас, когда они сыты и не невротичны. Они делали нас невротичными и плохо кормили — это не помогало.
