С творчеством Даши Намдакова я знакома примерно с 2002 года. Именно тогда состоялась его первая выставка в Москве в галерее Герцена. Я помню горящие глаза своей сестры, Ангелины Аскери, когда она только вернулась с выставки. Ангелина рассказывала мне про необычайно талантливого скульптора, чьи работы, со временем, по ее мнению, будут стоить миллионы.
Недавно я побывала в Государственном историческом музее, где в рамках крупного музейного проекта «Кочевник. Между небом и землей» открылась выставка одного из моих любимых скульпторов, художника с уникальной стилистикой, — Даши Намдакова. Обладатель множества наград в области искусства, Даши отмечен не только государственной премией Правительства Российской Федерации, но и вниманием королевской семьи Великобритании, при содействии которой в 2012 в Лондоне была установлена его монументальная скульптура «Чингисхан».
Фото: Надежда Гамова
Давай поговорим о твоей семье и детстве. Твой отец, я знаю, тоже был художником. Как на тебя повлияла семья и та среда, в которой ты вырос? Ведь то, что в нас вложили в детстве, сказывается на том, какие мы сейчас.
Был огромный путь между мной ребенком и тем, кто я сейчас. Мои родители, конечно, влияли на мое развитие, хотя в детстве мне всегда казалось, из-за большого количества детей в семье, что нас никто толком не воспитывал. С возрастом, когда стал отцом, я понял, что сделали мои родители для меня. Ведь настоящее воспитание это то, что ты не чувствуешь, но в чем ты живешь, то, что ты впитываешь, находясь в этой семье, среде и культуре.
Что повлияло на твое творчество?
Если чудеса есть на свете, то они, безусловно, произошли со мной. В юности у меня были проблемы со здоровьем, это было большим преодолением в моей жизни. В течение семи лет я тяжело болел, и, думаю, что это повлияло на то, кем я стал. За всей моей работой стоит огромный труд, я перфекционист и считаю, что все всегда должно быть сделано наилучшим образом.
О чем ты мечтал в детстве?
Я хотел стать помощником машиниста электропоезда. (Смеется.) Все мечтали быть космонавтами, а я, как всегда, о чем-то другом. На самом деле я мечтал быть скульптором, хотя еще даже не знал, что существует такой термин. Я до 7 лет говорил на бурятском и не знал русского языка. Меня с детства всегда тянуло к объему и к форме. Знаешь, я однажды приехал со своей собакой лайкой в деревню, и она сразу же бросилась на охоту, где показала все свое охотничье нутро, у нее это в крови. Так же и у меня в крови скульптура. Мне помогает данный от природы талант, и, когда есть результат, я благодарю Высшие силы, которые, через родителей, наградили меня этим. Некоторые вещи и образы приходят ко мне во сне, и нужно уметь сконцентрироваться на них и запомнить, иначе они уходят в никуда.
Всегда говорят, что у творцов древняя душа. Ты веришь в перевоплощение души?
Конечно, это моя религия. У меня есть внук и он является 23-им представителем череды предков, чьи имена мы помним в нашем роду. Я горжусь тем, что у меня такой древний род. Когда я делал одну из первых выставок в Москве, на нее пришло немало гостей членов Академии художеств, и многие из них сказали, что думали, что скульптура в России умерла, но, увидев мои работы, обрадовались, что это не так. После открытия выставки я просто летал от счастья. Я поехал к своему духовному учителю, и он мне сказал: «Знаешь, Даши, весь твой талант — это заслуга твоих предков, в которых все поколения копилась сила, выстрелившая в тебе». Тогда мне очень понравились эти слова, и я понял, что я всего лишь инструмент. С тех пор я никогда не зазнавался, и у меня не было головокружение от успеха.
То есть знания и умения у тебя внутри, но ты все же учился в художественном институте. Тебе нравилось учиться?
У меня были проблемы с гуманитарными дисциплинами, больше мне удавались точные науки. К тому же мой преподаватель посчитал, что институт может подавить мою индивидуальность, и посоветовал закончить обучение экстерном.
Назови самые важные черты, характеризующие твое собственное «Я»?
Я очень критичен к себе, в первую очередь как к художнику, потом как к человеку. И с каждым годом я становлюсь все более требовательным. Это не всегда радует меня, поскольку самокопание, хоть и помогает развиваться в искусстве, но является тяжелым аспектом для личности. Я горжусь тем, что я трудоголик, в хорошем смысле, и полностью отдаюсь своему делу.
Ты известный на весь мир скульптор, художник, ювелир. Есть ли желание попробовать себя в чем-то еще?
На самом деле я давно задумываюсь о модной индустрии. Я достаточно авантюрный человек, меня всегда интриговала мысль попробовать себя в этой сфере. Мои родители, будучи мастерами на все руки, шили национальную обувь из кожи и меха, а мы, дети, помогали им. Как правило, тем, чем я занимался в юности, я занимаюсь и сейчас, только, естественно, на другом уровне. В свое время у меня была ювелирная мастерская, благодаря которой я зарабатывал на скульптуру. Потом когда я начал зарабатывать скульптурой, то снова через какое-то время открыл ювелирное направление. Сейчас в Лондоне и Нью-Йорке моя ювелирная коллекция вызывает большой интерес. Раньше в искусстве не было деления: любой из известных художников, например, Леонардо Да Винчи или Микеланджело, мог делать в области искусства всё. Я тоже решил попробовать себя во многом. Занимаюсь архитектурой, ювелирными делом, начинаю работать с фарфором. И постепенно это толкает меня в мир моды. Потому что одежда — это та же скульптура и те же объемы. Это то, что я хочу делать, и почему бы не попробовать себя в этой сфере. Мне нравятся росписи на тканях, и я бы начал с этого. С другой стороны я думаю, что этот проект может забрать очень много моего времени. Поэтому я бы хотел посоветоваться с тобой, нужно ли мне это?
Мне кажется, ты сам внутри себя знаешь ответ. Это интересно, это расширение поля деятельности, и это может привести к еще более глобальным вещам. Ткани могут быть как для костюма, так и для создания интерьера — это два разных направления. Можно попробовать сделать ткани в сотрудничестве с известным производителем. На мой взгляд, это будет интересно.
Безусловно, это интересно. У меня сейчас очень много проектов, а если браться за модную среду, то это, еще раз повторю, потребует половину моего времени. Поскольку я в этом новичок, то должен изучить все досконально. Но с другой стороны, это хорошая возможность для развития. Меня интересует сам творческий момент. Вся прелесть в процессе, в котором нужно добиваться результата.
А как же результат? Расскажи, что ты чувствуешь, когда открываешь выставки?
Я открываю выставки, но никогда не хожу на них. Я всегда ощущаю дискомфорт от этого. Я понимаю, что это неотъемлемая часть работы, выставки нужны, они популяризуют твое имя. Хотя именно выставки сбивают меня с толку. Мы с моей командой делали очень много выставок в Сибири, что было для меня крайне важно. Мы целенаправленно ездили в Омск, Бурятию, Читу и многие другие города.
Это же замечательно! Ты даешь шанс людям, у которых нет возможности приехать на твои выставки в Москве или в Санкт-Петербурге.
Да, совершенно верно. Я хотел «отдать дань» своему краю и показать свое творчество, в первую очередь, именно там.
Ты много путешествуешь. Какое твоё любимое место?
Я последнее время больше полюбил Москву. Хотя моим любимым местом остается деревня, в которой я вырос. Увидев множество стран, постоянно находясь в самолетах, я стал намного патриотичнее.
Ты женат, у тебя трое детей. Где живет твоя семья?
Моя семья живет в Лондоне. Младшая дочь, 5 лет, пошла в школу. Однажды, я пришел за ней в школу, а она ко мне выбегает, такая счастливая, и кричит: «Папа, я сегодня влюбилась»! Я подумал, слава Богу, наконец-таки это произошло! (Смеется.)
Это так замечательно. А что приятнее, получать высокую оценку от профессионалов или публики?
Я думаю, что профессионалов, потому что они двигатель процесса.
Какая была самая приятная награда?
Когда в Италии меня наградили как скульптора года. Есть такой город Пьетрасанта, где живут и работают множество скульпторов и ремесленников со всего мира. И раз в год среди самых громких имен в области современной скульптуры вручают международную премию «Пьетрасанта и Версилия в мире».
Я много слышала об этом месте. У тебя там студия?
Да, я 5 лет уже работаю в Италии. Поскольку мне трудно стоять на одном месте, видно дает о себе знать кровь кочевников, я думаю, что моя пятилетняя итальянская история будет трансформироваться. Мир настолько быстро меняется, что удержаться на одном месте невозможно. Но всегда нужно стараться жить полной жизнью.
Я слышала, что осенью планируется твоя выставка в Лондоне, в легендарном Harrods. И что этому предшествовал уникальный случай. Расскажи пожалуйста, как это было?
Как многие знают, я люблю работать с бронзой и, в основном, этот материал преобладает в моих работах. Но я также много работаю с золотом и драгоценными камнями. А однажды я впервые сделал скульптуру из афганского лазурита, что мне крайне несвойственно. И эта работа была выставлена на продажу именно в Harrods. Спустя какое то время мне звонит мой партнер и сообщает, что в Harrods прошла самая дорогостоящая покупка за всю историю магазина, и неизвестный клиент купил мою скульптуру за 1,5 млн фунтов. И теперь они хотят сделать выставку моих работ. Это, конечно, очень приятно.
А как насчет Азии?
Скоро, очень скоро, но это пока — большой секрет)))
